Утилитарное неутилизуемое
Выпуск №34 от 20 октября 2006 г.

Элла Анохина под лестницей

У меня много вещей от Chopard и Dior, но не спешите завидовать — от Chopard, например, пепельница. Все это вещицы, которые получает каждый журналист на презентациях и пресс-конференциях. Если компания, устраивающая мероприятие, небедная, есть шанс уйти оттуда не только с фирменным блокнотом и ручкой — подарят что-нибудь ещё. А кроме того, шанс столкнуться на выходе из бутика или отеля, где оно проходило, с парой-тройкой людей, которые, опознав тебя по фирменному пакету, просят поделиться приглашением. Ушлая охрана приглашение, правда, отобрала на входе — люди, подкарауливающие тебя у парадного подъезда, пришли за подарками, а подарков на всех не напасется даже очень богатая компания. Понятия не имею, как они узнают о том или ином хлебном событии; понятия не имею, занимаются ли они этим профессионально и имеет ли какое-то название такая профессия (кроме, разве что, широчайшего определения «халявщик»). Я ничего не знаю об этих людях, кроме того, что они существуют. И мне никогда не понять, зачем им нужен весь этот хлам. Возможно, они все это продают. Но кому? Кому может захотеться по своей воле, а не по воле случая, обладать пепельницей Chopard, которой, несмотря на громкое имя марки, так и липнет ярлык «корпоративная»?

Сколько вообще нормальному человеку нужно визитниц и брелков для ключей?

Однако же, я сама никогда не выбрасывала подарочки в ближайшую помойку. Я вообще редко что-либо выбрасываю, включая пресс-релизы, и ненавижу себя за это. Правда, практика показывает, что стоит только окончательно счесть диск с материалами об открытом три года назад ресторане морально устаревшим, информация по нему тут же понадобится тебе до зарезу. И вот на этом-то как раз и ломаются многие люди, чтоб не сказать все, исключая каких-нибудь уж совсем аскетичных бессребреников. Руководствуясь смутным чувством, что настанет-таки роковая минута, когда без той-то и той-то штучки будет никак не обойтись, мы не выбрасываем штучки, и они годами ждут своего часа. Мы утешаем себя, что брелок для ключей в бархатной коробочке с логотипом известной автомобильной марки и гравированным телефоном компании-дилера — прекрасный подарок, хотя никогда не будем носить его сами и никогда никому не подарим, потому что стыдно. Кому-то жалко срывать красивую оберточную бумагу с подарка, кому-то — выбросить ленточку от коробки пирожных из дорогого гастронома. И что со всем этим делать — с ворохом симпатичных вещиц и обременительным чувством, которые они рождают — я ума не приложу.

Ответ, как ни странно, нашелся — пусть хотя бы теоретический. Это называется экологическое сознание, — сказала мне одна продвинутая барышня. — Наши бабушки делали все правильно, стирая полиэтиленовые пакеты. В Европе считается непозитивным доставать и доставать из закромов природы — а если мыслить широко, то мы всё без исключения достаем оттуда — новые вещи. Возьмите хоть мусорные пакеты — мы работаем, чтобы купить вещь, единственное назначение которой — быть выброшенной. Разве затем мы появились на свет?! Пока вопрос о смысле жизни остается открытым, мусор накапливается и единственное, что можно с ним сделать, не уронив лица, так это запихнуть его в пакет, в котором мы несли продукты из супермаркета — последний хотя бы сослужит нам дважды.

У меня в ванной прищепки висят на красной ленточке с многократно повторенной надписью Cartier — с моей профессией это неизбежно: прищепкам надо же где-то висеть, раз я не собираюсь покупать для них специальную емкость, а выбросить ленточку все равно не поднимается рука.